Как винницкий капеллан, "вооруженный" крестом, служит на блокпостах Луганщины

С активизацией боевых действий на Восточной Украине в войске возникла потребность в создании института капелланства. О исповеди на блокпосту, молитве перед боем, обязанности военного капеллана и единственно оружии священника на войне в интервью Depo.Винница рассказал капеллан воинской части 3008 (Винница) Национальной Гвардии Украины протоиерей Михаил Бабий.

Официально отец Михаил в чине капеллана с 5 мая 2017 года. До тех пор посещал зону боевых действий в качестве волонтера. Впервые поехал еще 5 февраля 2015. После его возвращения руководство Национальной Гвардии обратилось в Епархию, чтобы те официально предоставили священника, который духовно опекал воинов.

Отец Михаил, что входит в обязанности капеллана?

– Обязательными являются молитва и благословение воинов на боевые задания и дежурства. Речь идет об общей и индивидуальной молитве. Например, мы приезжаем в штаб, где есть несколько десятков воинов, остальные – на блокпостах. Сначала я благословляю тех, что в штабе, а потом выезжаю на блокпосты и благословляю и тех, кто стоит там. Молимся. Многие из них исповедуется, просто на блокпостах и на позициях. Им нужно это общение, даже когда передаю им привет с родной земли – для них это чрезвычайно приятно.

Владыка благословил меня, чтобы я нес этот труд. Он сложен, имеет свои трудности, потому что много людей с разным видением мира, но всех убеждает единственное желание: победить. Это не меняется с 2015 года: азарт и дух победы не уменьшается, только растет. Мы для того там и находимся, чтобы они не деморализировались от длительного пребывания в окопах, а, наоборот, имели приподнятый дух.

У вас, как и у военнослужащих, есть ротации?

– Да, мы меняемся. Есть 40 капелланов в рядах Национальной Гвардии со всей Украины. Ротации имеем примерно по полтора месяца. В Киеве есть Синодальное управление военного духовенства УПЦ Киевского патриархата – там определяют, кто когда едет на Восток. Сначала мы приезжаем в центральный штаб сектора, в Рубежное на Луганщине. Там у штаба есть молитвенная часовня из дерева, которое привезли из Ивано-Франковщины волонтеры. Там я совершал почти всю службу. Когда надо – ехал на блокпосты, а это 150 км вдоль линии разграничения. Я должен был еженедельно посетить блокпост.

Когда вы вернулись с последней ротации на Восток?

– В конце 2017 года. Был 1,5 месяца на Луганщине, много пришлось увидеть тягот этой войны, которая затянулась. Передать состояние трудно. Если бы там в свое время звучала украинская речь и было так, как у нас на Подолье хотя бы, там не было бы войны. Следующая ротация ожидается в конце июня, но очень хочется, и мы верим в это, что скоро будет победа. Прилагаем все усилия. Говорю об этом воинам постоянно. Земля наша уже очень много натерпелась, очень много крови пролито – поэтому и такой чернозем плодородный, ибо он напоен человеческой кровью. А мы не с наступлением на чужой земле, мы защищаем свое, родное.

У вас нет ощущения, что из статуса священнослужителя "перекочуете" понемногу в статус военнослужащего?

– Да, замечал. В разговоре появилось много военной терминологии. В свое время даже просил офицеров, чтобы помогли и направляли в военной области меня, чтобы советовали читать тематическую литературу. У нас даже были специализированные обучения капелланов на полигоне две недели в июле 2017-го. Совершенствовали навыки по военной медицине, осваивали тонкости психологии, сдавали нормативы по физической подготовке. Мы были в полном обмундировании (бронежилет, каска), тренировались и выполняли задания. Однако без оружия в руках. Нам категорически запрещено использовать оружие. Не то что использовать, а даже брать ее в руки.

Это запрещено канонами?

– Да. Единственное оружие, которым мы защищаем, оберегаем, направляем, благословляем и поддерживаем – это крест. Иногда меня спрашивают: "Отче, как мне быть? Я же убиваю, но хочу придерживаться Божьих Заповедей". Я им объясняю, что слово "убей" и "не убий" имеют разные значения. Не убий – означает, чтобы не убивать с жестокостью, с ненавистью, к пленным относиться надо по-человечески, не издеваться над ним. Тонкости эти надо воинам рассказывать. Они это слушают – будто пьют воду в пустыне.

Когда вы общаетесь с бойцами, то, так или иначе, забираете себе частицу, грубо говоря, негативной энергетики. Есть ли кто-то из высших чинов, к кому приходите на исповедь?

– Капелланы тоже нуждаются в духовной поддержке и опеке. Увидев все тяготы войны священник, у которого люди исповедуются, также требует духовного очищения и обновления через таинство покаяния и исповеди. У нас есть духовник, отец Серафим, к которому я иду на исповедь. Также есть владыка, с которым я могу приватно поговорить.

Но священник ни в коем случае не должен ни с кем говорить о исповеди. Бойцы много таких вопросов задают, что меня на мирной территории еще никто такого не спрашивал. Большая разница во мнениях здесь и там. Если боец был раненым или контуженным, то взгляды его кардинально меняются на жизнь. Или если видел гибель собратьев. Священник должен знать, где надо вместе с воином поплакать, на какие точки нажать, чтобы воин раскрылся и поговорил откровенно – тогда ему станет легче.

У меня был случай, когда военный на передовой замкнулся в себе, потому что были еще проблемы в семье с женой, а мы с ним сели возле блиндажа и поговорили как отец с сыном: о духовных ценностях, родных, жизни. Он сделал выводы. Сейчас все прекрасно и замечательно у него. А чем бы могло все закончиться, если бы там не было капеллана?

В 2016-м и половине 2017 года в рядах НГУ зафиксировано 124 случая самоубийства: и в АТО, и на мирной территории. Священник на войне для того, чтобы поддержать свет правды и истины в сердце и душе воина, который месяцами находится на первой линии фронта. Если хоть кто-то один из нескольких сотен меня услышал, то это уже хорошо.

Бывали ли случаи, когда ваше пребывание на Востоке совпадало с большими церковными праздниками?

– Да. Я 11 октября приехал в сектор на ротацию. А 14 октября был Покров. Тогда в штаб приехали два генерала, награждали бойцов, я благословлял воинов. Это был праздник, проведенный именно для военных: мы прочитали молитву в защиту от всякого зла, чтобы Богородица покрыла их святым омофором.

Не было мыслей о том, что вы устали и истощились от капелланства? Не хотелось оставить это?

– Я 20 лет священник, никогда не планировал быть капелланом. Но так сложилось. Истощения физические были, тяготы войны имеют отпечаток на здоровье, но это уже мелочи, на которые не обращаешь внимания, потому что несешь духовное. Но воины, которые там служат, переживают еще большие трудности. Поэтому на истощение не обращаем внимания. Я получаю удовольствие от того, что несу свет Христовой правды, науки, знания, поддержки и благословения для наших воинов.